дожевал колбасу, не подавившись, и уснул беспокойным сном, в котором у него отбирали то деньги, то золото, то колбасу с огурцами.
29
Известие о бешеном количестве нетрудовых доходов в Оршицком райпотребсоюзе так взволновало Беспалова, что он, взмокший от переживаний, с порога у входа в кабинет предложил Кирутину выпить по бокалу пивка. Наконец-то, у него появилась возможность по-настоящему отличиться в деле! Нет, он, конечно, весьма уважаемый следователь в конторе, но, как говорится, шпионов не ловил, а специализировался в основном на расследовании дел, связанных с контрабандой предметов старины и культурных ценностей. Но теперь-то все будет по-другому! О Беспалове заговорят во всеуслышание, отныне ему будут поручать самые громкие расследования, и наконец-то он получит очередное звание! А там можно и до генерала дослужиться!
В пивной за углом, стуча воблой по столу и попивая пиво, разбавленное водкой, Беспалов поведал подчиненному самую страшную историю о том, как можно зарабатывать в Советском Союзе, при этом ничего не делая.
– Так это ж чистая спекуляция, Сергей Александрович! Теперь-то они ответят по закону!
– Ты представляешь, рядовые сотрудники потребкооперации с семью, пятью, а то и вовсе с двумя классами образования получали по 10 тысяч рублей в месяц! А мы с тобой после высшей школы в сто раз меньше…
– Зато мы с вами их теперь посадим, а по 91-й статье им еще и высшая мера светит. К тому же, товарищ капитан, куда они могли потратить эти деньги? Вы не представляете, какие это несчастные люди!
– Это еще почему? – не понял затуманенный амбициозными мечтами о повышении и «подогретым» пивом Беспалов.
– А потому, что самая большая трагедия в том, что наворовать-то они смогли, а потратить в условиях советского дефицита – нет. Даже на покупку «Запорожца» им потребуется разрешение исполкома. Норковые шубы, ондатровые шапки, коньяки, икра… и все! Куда потратить остальное, если квартиры не продаются? А купить автомобиль могут преимущественно члены КПСС с незапятнанной репутацией. Остаются лишь незначительные удовольствия «по блату», вроде брильянтовых колье для жены или любовницы, да и то в маленьком городишке их надо прятать от глаз людских, чтоб не настучали куда следует.
– Подожди, я им покажу, как воровать у государства! Они мне за все ответят…
Ночью Беспалов, лежа на одиноком холостяцком раскладном диване, долго бредил славным карьерным ростом, то и дело повторяя фразу «они мне за все ответят». И снились ему коровы на бойне, колбасные обрезки в цеху да горы гниющих огурцов на каком-то складе. Наутро, проснувшись в холодном поту, измученный жаждой от вчерашнего возлияния, Беспалов пошарил в пустом холодильнике, погрыз пересохший кусок сыра и заварил крепкий чай. От больной с похмелья головы ему захотелось еще более отомстить оршицкой шайке воров, из-за которых в этой стране долго не получится прийти к светлому коммунистическому завтра.
Молодой здоровый организм Кирутина, напротив, не давал сбоя. Бодрым голосом с утра пораньше в следственном изоляторе он начал допрашивать арестованного крупного заготовителя Иосифа Бельковича.
– Год рождения?
– 1924-й.
– Национальность?
– А на кой она тебе?
– Национальность?
– Еврей…
– Образование?
– 7 классов.
– Судимость?
– В 1950 м был осужден за хищение государственного имущества.
– Срок?
– Пятнашка… – простонал Белькович, ковыряя пальцем отметину на обшарпанном столе.
– Рассказывайте!
– Что, гражданин начальник?
– Про свои нетрудовые доходы, Белькович, и не валяйте мне тут ваньку!
– Так это… Главные нетрудовые доходы мы получали от животноводческой продукции…
– Конкретней!
– Уменьшали вес и упитанность скота, нарушали нормы выхода мяса после убоя…
– Дальше…
– Излишки мяса при обвалке и жиловке не учитывали, списывали убыль побольше, делая скидки на гниль, засоренность и влажность. Занижали вес шкур и сортность мяса, закупали кожевенное сырье… без документов, товар недогружали…
Белькович рассказал все как на духу про свои и чужие нетрудовые доходы, про обман сдатчиков, хитрую торговлю на рынках. Говорил сбивчиво и в то же время боясь остановиться, как будто от невынужденной паузы зависело, оборвется ли его жизнь.
– Водички можно попросить?
– Отчего ж нельзя, можно, – Кирутин подал стакан с водой взволнованному фигуранту дела.
– И так каждый набивал свои карманы?
– Ну набивал, так и организация имела прибыль, и проверки показывали, что все благополучно!
– А почему?
– Подкармливали всех.
– И как? Примеры есть?
– Все не упомнить… Скажем, не так давно мы с Глузиным кабана подарили на юбилей ответственному работнику Витебского облпотребсоюза Евгению Викторовичу Жаркову. У Марка Бородина есть свой специальный фонд, мы туда премиальные сдавали… раз в месяц.
– Какой еще фонд? – не понял чекист.
– Фонд Бородина, со складом дефицитных продуктов. Икра, балык, астраханская вобла, спиртное дорогое, норковые шапки отпускаются только по личному распоряжению шефа.
– И кому они отпускаются?
– Так нетрудно догадаться, гражданин начальник! Только в этом году мы раздали должностным лицам около 800 бутылок французского коньяка, экспортной водки и шампанского.
– Так кому они достались?
– Ответственным партийным работникам областного, районного масштаба, прокурору Оршицкого района.
– Это мы проверим. Так, а вы куда нетрудовые доходы прятали?
– Под домом…
– Каким домом?
– Своим, под тротуаром…
– Прямо под асфальтом клад устроили? – брови Кирутина в изумлении поползли вверх. – Придется показать! И без глупостей!
– Я же не отказываюсь, я же понимаю, гражданин начальник! – бормотал Белькович, отвесив нижнюю губу.
Через несколько дней Кирутин повел Иосифа Бельковича на следственный эксперимент к частному дому по улице Перекопской. Грузными ногами бывший заготовитель медленно двигался к родному очагу, в котором прожил счастливо не один десяток лет. Сколько прекрасных мгновений, сколько радости дарила ему верная жена! И сейчас он все, что угодно отдал бы за то, чтобы отведать ее невероятно вкусный борщ! И разве могут сравниться бездушно запрятанные деньги с этим щемящим чувством потерянного счастья?
Отворив калитку, Белькович недолго думая показал место тайника в асфальтированном тротуаре у крыльца и мельком бросил взгляд на окно, в котором за занавеской углядел заплаканные глаза жены.
– Здесь? Вы уверены?
– Да, гражданин начальник! – Иосиф во второй раз показал на то же место и тотчас перевел взгляд на окошко, но за занавеской уже дежурил бритый затылок чекиста.
Несколько рабочих принялись вскрывать асфальт у крыльца и вскоре после нехитрых раскопок обнаружили кухонную кастрюльку, а в ней баночку из под башкирского меда, в которой хранились не советские рубли, а золотые монеты царской чеканки 1897, 1898, 1899 годов. Золото в банке Бельковичу казалось единственно разумным вложением денег – ведь жить приходилось на одну зарплату, чтобы бдительные горожане не заподозрили неладное.
– Вы подтверждаете, что тайник выдаете добровольно?
– Подтверждаю…
– Есть ли на территории дома какие-то другие тайники? Все ли сокровища найдены?
– В туалете
